полное безумие хорошо, я знаю, что вы устали слушать это, но как насчет того, чтобы в последний раз? все эти крошечные комнатки во всех этих городах, перемещаясь из одного города в другой от одной дешевой снятой комнаты к другой испуг и отвращение от всех этих людей. все то же самое любое и каждое место, тысячи и тысячи пересеченных миль, глядя из окна быстроходного автобуса, слушая их разговор, глядя на них, на их головы, их уши, на путь, которым они идут. все эти незнакомцы откуда-то, безжизненные параллельные перпендикуляры, они сидели лезвиями в моих кишках, даже прекрасные девушки, с их хитрыми глазами, с их весельем и волшебством их тел были только дорогим миражом, дешевой уловкой жизни. я передвигался от комнаты к комнате, от города к городу, скрываясь, ища, ожидая ... из-за чего? только из безответственного и негативного желания по крайней мере не быть похожим на них. я любил эти старые комнаты, изношенные коврики, любил спускаться по лестнице в душ, даже крыс и мышей, они были моими товарищами... в своем одиноком пути однажды я открыл для себя классических композиторов. у меня был старый магнитофон. и вместо того, чтобы есть, я использовал те средства, которые имел, для покупки дешевого вина и магнитофонных записей. я скручивал сигареты, курил, пил, и слушал музыку в темноте. я помню одну особенную ночь, когда Вагнер действительно вознес потолок в моей комнате, я встал с кровати, пораженный радостью, я стоял и держал обе руки поднятыми к потолку, затем поймал свой отражение в зеркале ничего лишнего не было во мне, скелете человека, похудевшего с 200 фунтов до 130, с впавшими щеками. я видел этот смертельный череп, смотрящий на меня, и это было так нелепо и настолько мило, что я начал смеяться и оно, в зеркале тоже начало смеяться ситуация становилась все забавней и забавней потому что я держал обе руки поднятыми к потолку. у тех старых комнат, где я был так счастлив, были вежливые старые хозяйки, с изображениями Христа на лестничной площадке, но они были всегда хороши несмотря на это. "мистер Чинаски, ваша арендная плата просрочена, - с вами все в порядке?" "о, да, спасибо. " "я слышу, ваша музыка играет день и ночь, вы сидите в вашей комнате, днем и ночью с опущенными шторами... - с вами все в порядке?" "я - писатель." "писатель?" "да, я недавно послал кое-что в "New Yorker", я уверен, что я скоро получу ответ от них". почему то, если ты говорил им, что ты писатель, они принимали все виды оправданий, особенно, если тебе только исполнилось двадцать. (позже, в этом уже было трудно убедить, так как я должен был проявить себя.) но я любил те маленькие комнатки во всех тех городах со всеми их хозяйками и Брамсом и Сибелиусом и Шостоковичем и Ивом и Сэром Эдвардом Элгаром и шопеновскими этюдами и Бородиным Бетховеном Гайдном Генделем Мусоргским, и т.д. теперь, так или иначе, после десятилетий тех комнат и полужопных бесплодных рабочих мест и после кропания буквально 40 или 50 фунтов отвергнутых рукописей я все еще возвращаюсь в маленькие комнатки, рассказать еще раз о них, чтобы удивиться моему безумию в те годы. тогда было иначе, когда мое письмо не изменило еще ничего, я был счастлив. и это было в тех комнатках, наполовину освещенных в 4 утра. сидящий на рифе ничто был достаточно молод чтобы оставаться молодым всегда. комнатки славы.